Литва

«Zelta grāmata», Рига, 1938, стр. 16-20

«Кони Световита» — была одна из моих самых первых картин. Идея белых величественных коней, пасущихся в священных дубравах Литвы, давно меня привлекала. Кони, готовые на помощь человечеству! Молниеносные вестники, уже поседланные, уже ждущие клич! О такой идее говорил я моему другу Леониду Семёнову Тянь-Шанскому, и он загорелся, как отзывчивый поэт, этим образам. Скоро, придя ко мне, он принёс посвященное стихотворение «Белые Кони».

Обсуждали мы о величественном эпосе Литвы с В.В.Стасовым и Владимиром Соловьевым. У Литвы было всегда много друзей. Слушая о моих картинных планах, Владимир Соловьев теребил свою длинную бороду и повторял: «А ведь это Восток, великий Восток». А Стасов усмехался в свою еще более длинную седую бороду и приговаривал: «Как же не Восток, если и язык-то так близок к санскриту?» Где остались теперь мои «Кони Световита?» Была и картина «Вайделоты». На поляне среди священных дубов творились древние обряды. Где она теперь, не знаю. Также была картина «Перкунас». Еще недавно через Женеву пришла весть, что картина существует у какой-то собирательницы. Итак, сколько вестей о славном литовском эпосе разлетелись по миру.

После поездки по великому водному пути «Из Варяг в Греки» хотелось испытать и другой не менее великий водный путь по Неману. В 1903 году мы с Еленой Ивановной прошли и по Литве. Большое это было хождение по разным историческим местам. Всюду писались этюды, — Елена Ивановна всюду снимала фотографии. Часть её снимков вошла и в «Историю Искусства» Грабаря и в другие труды, посвящённые памятникам старины. В Литве были написаны многие этюды. Судьба этих этюдов своеобычна. Разлетелись они по всему миру. Однажды в Калифорнии мне пришлось увидеть мой «Ковенский Костел», и «Развалины замка на Немане», и «Древнюю церковь около Гродно». И там, за океаном, они выполняют свою задачу, напоминая о литовских красотах, об историческом достоинстве этой древней страны.

Хождение по Литве было очень разнообразно. Кроме удобных способов передвижения приходилось пользоваться и трясучими крестьянскими бричками. Приходилось застревать и в сыпучих песках. Приходилось изумляться, когда среди песчаного бурана из полузанесённой хаты вылезал местный житель. Но суровая обстановка не глушила приветливой улыбки литовца.

Однажды пришлось остановиться в таком глухом постоялом дворе, что невольно приходили мысли, — крепки ли затворы в комнате.

Но и такие мимолётные опасения не имели основания. Ничего дурного за всю эту поездку с нами не случалось; наоборот, случалось много хорошего. Среди разнообразных остановок пришлось услышать и слепого певца, пришлось записать целый ряд героических и красивейших сказаний. Среди разных посещённых народов Литва оставила самое приветливое воспоминание. Обоюдность чувствований является самою лучшею убедительностью. Героические облики сменялись прекрасными самоотверженными женскими подвигами. Не раз приходилось внутренно вспоминать почему литовский язык близок великому санскриту. От той же величавости, от того же богатства сложилось и литовское духовное достояние. Прошли годы, подошел незабываемый Чурлянис. Наконец, в 1915 году, мне сказали: «Балтрушайтис непременно хочет написать статью о Вашем искусстве. Вы ничего не имеете против?» Лично до того мне не приходилось встречаться с Балтрушайтисом, но знал я его как возвышенно-утонченного поэта. Все мы читали его произведения и радовались, как тонко он перевел «Гитанджали» Тагора. Только такой истинный поэт, как Балтрушайтис, мог мастерски выправить и перевод Бхагавад Гиты. Именно надлежало, чтобы литовский поэт так прекрасно оформил вечные заветы Великой Индии.

Статья Балтрушайтиса называлась: «Внутренние Приметы Творчества Рериха». Конечно, она оказалась одной из самых глубоких, мною виденных. В ней сказался не только природный поэт, но именно поэт литовский, который умел вложить тепло-проникновенное значение ко многому особо мною любимому. При том статья была такой серьезной, а когда поэт заговорил о «Чаше Грааля», то было ясно, насколько этот великий облик близок самому Балтрушайтису.

И все прочие встречи с литовцами оказывались незабываемыми. Вот в Париже встретили мы литовского посланника Климаса. Только что встретились, а уже сразу почувствовали все его дружеское радушие. И говорилось с ним о разных предметах необычайно легко, ибо там, где доверие, там и находятся слова и укрепляются мысли добрые.

Незабываемо также для меня, что в Литве было высказано сочувствие нашему Пакту о сохранении Культурных ценностей.

В нашем архиве хранятся статьи, бывшие в литовских изданиях. В каждой из них чувствуется не сухое официальное отношение, но сердечное понимание неотложности этой идеи. Красный Крест Культуры — наше Знамя Мира понято друзьями литовцами. Если оно еще не прошло через правительственную санкцию, то ведь это лишь вопрос времени. Народ, говорящий на языке, полном древнейшими прекрасными корнями, конечно, понимает, что исторические, художественные, научные памятники являются истинною народною ценностью. Пусть над всеми этими сокровищами развевается Знамя Охранитель, которое напомнит всем поколениям, от мала до велика, что в этих памятниках человеческого гения живёт понятие великой культуры. А Культура есть служение Свету, есть синтез просвещения и залог прогресса. Там, где ценят культурные сокровища там будут прочны народные корни, там разовьётся самосознание и будет охранена честь народа. Все это не отвлечённые понятия, но реальнейшие двигатели к лучшему будущему. Истинная радость там, где живы корни культуры.

Возможна песнь и всякое творческое выявление, где народ любит свое великое прошлое и трудится для будущего. Много раз приходится говорить о вратах в будущее. Ведь понятие врат уже есть заповедь созидательная. Врата нужно построить, нужно прочно утвердить столбы, чтобы врата были привлекательны, они должны быть прекрасны. Конечно, незнающий прошлое, не может мыслить о будущем. Особенная красота в том, чтобы старинные облики не являлись чем-то завершённым только, но были бы истинными вратами к лучшему будущему. Каждому человеку дозволено мыслить о лучшем будущем. И в дубравах литовских, там, где еще под корнями и камнями притаились древние алтари предков, там уже звучит осознание будущего во всем его доброжелательстве, во всем вмещении и в обоюдной радостной улыбке.

Радость, по нынешним временам, является очень редкою ценностью. Сколько раз приходилось писать о том, что умение радоваться уже является точно бы какою-то новою наукою. Уметь найти предметы радости посреди всех мировых смущений — не легко. «Радуйся» и «Помогай» — такие зовы являются современною необходимостью. Смущённо отвечают на них: как же радоваться, как же помочь? Но помогать нужно на всех путях — везде куда походчиво сердечное слово. И радоваться нужно всюду, где происходит нечто созидательное. И в помощи и в созидательстве не могут быть условные и случайные деления. И то и другое общечеловечно.

Была радость, когда дошла весть, что в Литве нашим Обществом начат журнал «Новое сознание». Именно об этом понятии нового сознания поистине надлежит радоваться. До чего нужно сейчас истинное обновлённое сознание, и сказать нельзя. Все слова человеческие будут недостаточны, чтоб выразить такую спешную необходимость. Только расширенным сознанием можно воспринимать и человеческую боль и человеческую радость. Только широким вмещением и доброжелательством можно учуять, где нужна помощь и с кем можно воедине радоваться. Разве не радостно, что Литва стремится к новому сознанию? Литва хочет знать в доброжелательстве. Таким знанием можно и добротворствовать. Там, где укрепится такое доброе знание, можно зарождать и содружество. Сотрудничество, содружество, кооператив — сколько раз твердятся эти ценнейшие понятия, но не часто вкладывается в них то сердечно созидательное значение, выразителями которого они должны быть.

«Новое Сознание» доставило нам большую радость. Можно ли не радоваться, узнавая, что группа молодых тружеников в разных областях искусства и знания находит обобщающую твердыню в живой этике и в новом сознании. Перефразируя вдохновенную заключительную мысль помянутой статьи Балтрушайтиса, скажем: «Подчеркнув эту коренную связь с очередным тяготением жизни, остаётся прибавить, что вне этого участия в духовном подвиге времени нет лучшего венца...» Рад, что могу кончить эту запись прекрасною мыслью великого поэта Литвы.

Николай Рерих

1936 г.

«Урусвати», Гималаи.